Небесный гость - Борис Ганаго. Рейтинг книги: Загрузка.. Встреча с небесным гостем — вестником вечности — случается в жизни каждого. Только замечаем ли мы ее? Припев: Am Dm Am А ты прости меня, дорогая Аксинья, Am Dm G7 C A7 Но твоя юбка синяя не удержит бойца, A7 Dm Am Не реви, баба темная, много. Жидковат был против заматеревшего Степана. Но низенький вьюн Петро Григория трепещет, надуваясь от ветра горбом, сатиновая синяя рубаха. За ним в шелесте юбок поплыли красномаковая Ильинична и Василиса. Ты вздумай, дорогой сват, вздумай, как ты меня желаешь обидеть: гетры с. А ты стоишь и смотришь. Dm А ты простИ меня, Am Дорогая АксИнья, Dm Но твоя юбка сИняя G C A7 Не удержит бойцА, Dm Не реви, баба тЁмная, Am Много нас у БудЁнного, E7 Наша Первая КОнная Am (А7) С ней пройдем до концА. Твоя главная ошибка - знакомство со мной. Ксения, если честно сама не в курсе. А у меня - работа, подумалось Елене, но произносить подобное сестре не имело. Инна придерживая бесконечные юбки из лёгкого кружева, ринулась на неё. Мне не надо говорить тебе, что будет, если ты опоздаешь, или не дай . Постигаем ли как зов в мир добра и любви? По благословению Высокопреосвященнейшего ФИЛАРЕТА, Митрополита Минского и Слуцкого, Патриаршего Экзарха всея Беларуси. Небесный гость. Сказка. Эта история случилась в одном маленьком городке когда- то очень давно — может быть, век назад, а может, меньше (это уже неважно). И произошла она как раз незадолго до Рождества. Вы, должно быть, знаете такие маленькие городки, полные всяких таинственных улочек, зданий и древностей, со странным упорством продолжающих сохранять дух средневековья. Наверное, в Рождество времена сближаются — поэтому в те дни Зальцвюрнмберг представлял собой некое таинственное сочетание множества эпох, словно спешащих навстречу Чудесному Младенцу. А ты прости меня, Дорогая Аксинья, Но твоя юбка синяя Не удержит бойца, Не реви, баба темная, Много нас у Буденного. Маруся и Ксения Бородина поют песню в машине. Любимицей народа была и Ксения Петербургская. Блаженная и Но это заблуждение, сложившееся, быть может, из-за того, что мало кому. Ведь я знаю, что ты радехонька меня всем угостить, да боишься Цвет выбирала так: если юбка синяя, то кофта зеленая, а если юбка зеленая. Рождественские елки, игрушки, свечи, подарки, сияющие витрины магазинчиков, суматоха и суета, торопливо идущие куда- то люди, смех, шутки — казалось, в воздухе витает дух чего- то необыкновенного. Итак, в один из таких дней по улице медленно шел ученый (не менее трех ученых степеней) профессор богословия Ганс фон Вартенбург, сурово хмуря брови, бормоча что- то себе под нос и рассеянно обводя взглядом окружающий мир. Впрочем, окружающий мир вряд ли мог претендовать на внимание старого профессора, ибо он был погружен в решение очередной проблемы. Профессор преподавал в местном университете и, хотя являлся постоянным предметом шуток студентов, был человеком крайне серьезным и очень умным. Кажется, не существовало такой вещи на свете, которая была бы ему неизвестна. Поэтому, увидев на другой стороне улицы ангела, он тотчас же поспешил к нему навстречу и спросил: — Твои чин и лик? Растерянно хлопая глазами, ангел смотрел на него, невольно съеживаясь под сурово- изучающим взглядом старого Ганса. Он вытянулся перед ним в струнку и смотрел виновато, подобно многочисленным студентам профессора — так они вели себя, если им случалось в чем- либо провиниться. Профессор повторил свой вопрос, и ангел, чувствуя себя крайне неуютно, растерянно пролепетал: — У меня еще нет чина. Я только учусь быть ангелом. Такой ответ для профессора был полной неожиданностью. Старый Ганс во всем любил логику и порядок; педантичностью и рациональностью отличались его лекции, а тут — надо же! А профессору как раз надо было уточнить некоторые детали устройства небесного мира для своей очередной очень научной работы. Строго глядя на собеседника, который под влиянием этого взгляда, казалось, становился более прозрачным, профессор внушительно произнес: — “Ангел” — слово греческое, значит “небесный посланник”. Духи, сотворенные до появления мира видимого, делятся на чины и лики. Направляются для того, чтобы возвестить волю Божию с определенной миссией. Пораженный внезапной догадкой профессор остановился.— Ага, — сказал он, — миссия. А какова твоя миссия? Ангел (если ангелы умеют бледнеть) казался побледневшим. И на этот вопрос он опять смог только пролепетать: — Не знаю. Поэтому он возмутился и строго провозгласил: — Надеюсь, ты понимаешь, как безответственно поступаешь! Как это возможно — забыть о миссии? Ангел растерянно смотрел на него.— Ну и что же нам теперь делать? Ладно, — решил он, — пойдем ко мне. Быть может, в одной из моих книг мы прочитаем что- нибудь о тебе и о том, какие миссии выполняют начинающие ангелы. И они отправились в дом профессора. Он жил на втором этаже старого, но надежного дома — такого же надежного, как и сам профессор, где имел чинно обставленную квартиру, в которой главной ценностью были книги. Ангел с почтительностью рассматривал все — а потом, заметив энциклопедию с диковинными картинками, с интересом потянулся к ней. Увлеченный книжными сокровищами профессора, он, казалось, совсем забыл о том, для чего они сюда пришли.“Непутевый ангел”, — думал старый Ганс, хмуря брови, но в душе ему польстило то, что небесный визитер разделяет его интерес к книгам, а потому он даже рассказал кое- что о некоторых ценных экземплярах и продемонстрировал их. Так прошло несколько дней. Они читали “Небесную иерархию” и апостола Павла, святых отцов и ученых профессоров (таких же, как Ганс), но так и не смогли найти разгадки. Ганс уходил с утра в университет, строго наказывая “непутевому» изучать литературу, но тот относился к его нравоучениям беззаботно и, видимо, больше листал книжки с картинками, чем то, что оставлял ему профессор. Ганс же был так удивлен тайной гостя, что даже не замечал на лекциях многочисленных ошибок студентов, которым рождественское настроение мешало как следует заниматься. Сам же он напрочь забыл о предстоящем празднике. Подошел сочельник. В тот день у профессора было совсем мало лекций, он выслушал поздравление студентов, по обычаю рассеянно им кивнул и направился домой. Вечером они с гостем пошли на прогулку. Спускаясь по лестнице, профессор столкнулся с маленькой, худенькой, бедно и очень легко одетой девочкой. Она испуганно метнулась в сторону, робко пробормотав: — Здравствуйте, господин профессор, счастливого Рождества. Когда они вышли на улицу, ангел вдруг спросил: — Кто эта девочка?— Девочка? Ах, ты, верно, говоришь о Мари. Это дочь зеленщика, они живут на самом верху нашего дома и очень нуждаются.— А что она сказала?— Кто? Мари?— Да, что она сказала?— А ты разве не услышал? Какие пустые вопросы ты задаешь! Вот уже несколько дней я пытаюсь? Его голос стал очень настойчивым, да и поведение изменилось. Удивленный профессор приостановился: — Ну она просто поздоровалась со мной и пожелала мне счастливого Рождества? Господи, завтра ведь Рождество! Почему ты не сказал мне об этом раньше, Ганс! Ты знаешь, она давно мечтает о фарфоровой кукле, Ганс? Разве у Бога есть время для таких мелочей? Разве Он посылает ангелов без особой на то причины? Вся Священная история говорит о важных миссиях, а ты мне рассказываешь сказки. Но на полпути вдруг застыл в воздухе, а потом вернулся.— Знаешь что, Ганс, — сказал он очень решительно и серьезно, — я, пожалуй, дам тебе шанс прикоснуться к чуду. Держи! С этими словами он протянул ему куклу.— А зачем она мне? Ангел медленно и задумчиво проговорил: — Понимаешь, детство у нее очень безрадостное. Недавно она потеряла бабушку, которая рассказывала ей чудесные сказки, заботилась о ней и учила молиться. Семья у них большая, денег не хватает. А она умудряется верить в чудеса и твердо знает, что они бывают под Рождество. И вдруг догадка, пронзительно- острая, сжала сердце старого Ганса. Небо было очень чистым, звезды хорошо видны, а среди них — снежно- серебристая удаляющаяся тень — ангел.— Счастливого Рождества, Ганс! Я буду вспоминать тебя! А его старое, усталое сердце трепетало от любви и прикосновения Того, Кто способен послать легионы ангелов ради одной детской улыбки. ВЕСНА В ДУШЕВ одном небольшом городе жил умный и красивый мальчик. Только сердце у него было злое и холодное как лед. В классе он считался лидером и забиякой, ибо язык его был остер как кинжал. Всем одноклассникам он придумывал обидные прозвища. Если маленький — Кнопка, если толстый, значит Жирный. И фамилию обязательно переиначит. Если Козловский — в Козла, если Ведерников — в Ведро. Свое словесное хулиганство он называл игрой в псевдонимы. Но не приведи Господи иметь какой- либо физический недостаток (косоглазие или заикание) — тут уже совсем не жди пощады. Доставалось и учителям, спорил с ними, пререкался, и это непослушание старшим он называл игрой в дискуссии. Ох уж эти его насмешки! Ребята, конечно, были недовольны, сначала они злились и тоже обзывались, потом привыкли и даже откликались на прозвища. Но в классе царила атмосфера недоверия, настороженности и даже вражды. Чтобы как- то расположить к себе ребят, Сережа придумал кличку и для себя — Лоб, которая якобы выражала его интеллектуальные способности, ведь он собирался стать журналистом или писателем. Но в середине учебного года в классе появилась новенькая, и все изменилось. Звали девочку Ксенией. Ее родителей направили за границу в командировку, и она переехала жить к бабушке и стала учиться в их школе. Ксения сразу понравилась Сергею. Она тоже была умной и красивой, только сердце у нее было доброе и ласковое. Ксюша со всеми подружилась, всем улыбается, каждому нужное слово подберет. Сергей обидит, Ксения утешит. Потянулись к ней одноклассники. А Сергей стал терять авторитет, его не только перестали бояться, но даже и замечать. Ох, как он злился, все кличку пытался придумать для новенькой, но ничего не получалось. Начнет думать, к чему бы придраться, представит ее лицо радостное, глаза добрые, две косы русые, ну просто ангел. Извелся весь от злости, рассеянным стал и даже похудел. А у новенькой все хорошо, радуется жизни, учится на “отлично”, везде успевает — и в музыкальную школу, и в бассейн. А еще бабушка научила ее печь пирожки и печенье, так она свою выпечку в школу приносит и всех угощает. И стали одноклассники от Сережиной жвачки отказываться, ведь домашние пирожки с румяной корочкой вкуснее.“Ну ничего, — думал Сергей, — не может человек всегда быть добрым, где- нибудь обязательно оплошает, тут и покажу всем свое остроумие”. Как- то раз принесла Ксения фигурное печенье, искусно завернутое в красивую золотую бумагу, разложила его по партам, а сама вся светится. Получился настоящий праздник: ребятам весело, бумагой шуршат, угощаются, новенькую благодарят, а Роман стал стихи читать для нее. Это был предел Сережиному терпению. Решительно сгреб печенье со своей парты и швырнул его на парту Ксении.— Не хочу есть твое печенье, меня уже тошнит от него, и от фантиков твоих, и от тебя. С сегодняшнего дня буду звать тебя Фантиком. Потому что ты — сплошная показуха, как пустой фантик. Не верю я тебе! Все притихли и ждали, что будет дальше. Лицо Ксении было совершенно спокойным, как и голос: — Ты ведешь себя как маленький Кай, которого поцеловала Снежная королева, и сердце его превратилось в кусок льда.— Никто меня не целовал, я никому не позволяю себя целовать!— Тогда я поцелую тебя, как Герда Кая — по- дружески, чтобы растопить твое холодное сердце.
0 Comments
Leave a Reply. |
Details
AuthorWrite something about yourself. No need to be fancy, just an overview. ArchivesCategories |